
Михаил Дубинянский
33,5% украинцев, опрошенных КМИС в 2020 году, сожалеют о распаде Советского Союза. 34% не одобряют запрет коммунистической символики. 31% не согласен с осуждением СССР как террористического тоталитарного режима.
И эти солидные цифры беспокоят нашу общественность ничуть не меньше, чем кремлевские месседжи.
Мы насмехаемся над косностью и старообразностью соотечественников, ностальгирующих по советскому времени. Мы издеваемся над их предрассудками, сантиментами и обесценившимся жизненным опытом.
Однако существуют аргументы, с которыми трудно поспорить.
"У людей впрямь имелось кое-что, чего теперь ни грамма нет. Что? Да просто о будущем не думалось как о неотвратимо нависшем кошмаре".
"Ощущение надежности даже в ненадежных обстоятельствах. Точнее – ощущение прочности".
"Гораздо легче умирать, зная, что все, чем ты так дорожил, будет жить дальше. А ты прожил свой срок, устал, пришла пора тебе уйти – вот как это виделось людям.
Персонально конец, но жизнь, не прерываясь, бежит по тем же рельсам: что было при тебе добром и злом, этим добром и этим злом останется. Земля у людей не шаталась под ногами".
Любое из этих наблюдений может быть поднято на щит апологетами СССР.
Но пикантность в том, что приведенные цитаты не имеют никакого отношения к Советскому Союзу. Они позаимствованы из оруэлловского романа "Глотнуть воздуха", вышедшего в 1939-м и посвященного обывательской ностальгии по патриархальному буржуазному миру, существовавшему до 1914 года. Тому самому несправедливому и уродливому миру, который мечтали разрушить до основанья поклонники Маркса и Ленина.
Парадокс, но ничто не свидетельствует о провале советского проекта ярче, чем современная ностальгия по СССР. Ностальгия, почти не отличающаяся от прежней тоски по викторианско-эдвардианской Англии, по кайзеровской Германии или по Австро-Венгрии времен Франца Иосифа I.
СССР пытался оседлать все передовые тренды своего времени: от женской эмансипации до борьбы с расизмом. Но в XXI веке по СССР тоскуют махровые консерваторы. Граждане, мечтающие спрятаться от политкорректности, гендера, феминизма, мультикультурализма, расового смешения и прочих современных веяний.
Уже не раз было замечено, что ностальгический образ Советского Союза имеет мало общего с советскими реалиями. Но, что гораздо любопытнее, этот ностальгический образ имеет мало общего и с советскими идеалами.
Дерзкие мечты забылись – в массовом сознании осталась лишь патриархальная оболочка позднего СССР. Призрак старых добрых времен, когда земля не шаталась у людей под ногами. Ощущение надежности и прочности, привлекающее обывателя в любую эпоху и в любой точке мира.
Всякий цивилизационный проект подобен живому организму, меняющемуся по мере роста. Рождение и расширение любой империи сопровождается масштабными потрясениями, ломает миллионы судеб и бьет по маленькому человеку. Наши предки смогли убедиться в этом на собственном горьком опыте.
Но со временем империя стареет, и наступает время спокойной, размеренной, привычной жизни. Распад такой империи опять-таки бьет по маленькому человеку – как это произошло с миллионами украинцев в начале 1990-х. И этот процесс необратим.
Украинский обыватель, ностальгирующий по советскому прошлому, хочет, чтобы земля не шаталась у него под ногами, и о будущем не думалось как о неотвратимо нависшем кошмаре. Но ему тяжело уяснить, что сожаление о крахе СССР и поддержка независимой Украины не противоречат друг другу.
Обывателю вредит не отсутствие или наличие империи, а процессы ее распада или строительства. Если зрелая империя уже построена, то стоит бояться ее разрушения. Но если она уже разрушена, то нужно опасаться попыток выстроить ее заново: военный хаос, порожденный Кремлем в 2014-м, ударил по донецким и луганским пенсионерам несравнимо больнее, чем по киевским и львовским пассионариям.
Пытаясь переиграть 1991 год, президент Путин ставит под угрозу последние остатки прочности и надежности на постсоветском пространстве. Когда Владимир Владимирович замечает, что "Россия еще находится в стадии формирования после распада СССР", – это знак того, что земля и впредь будет шататься у людей под ногами.
И когда хозяин Кремля утверждает, что бывшие советские республики ушли с "багажом традиционных российских земель", – это прямая заявка на превращение будущего в неотвратимо нависший кошмар.
Ах, какой молодец Дубинянский! Я редко завидую чужим идеям, но вот тут позавидовал.
Тут букет из нескольких мыслей, образующих сцепленное единство одной идеи опасной Ностальгии
- поздний СССР стабилен как Австро-Венгрия Франца-Иосифа;
- поздний СССР отрицал свои революционные идеалы, и фактически стал суперконсервативен, Брежнев как Франц-Иосиф;
- пожилые люди ностальгируют не по СССР, а по утраченной стабильности;
- наше время бурных перемен и в ближайшие десятилетия таким и останется - попытки вернуть СССР это попытки во-первых двигаться против времени, а во-вторых попытки разрушить формирующуюся новую стабильность, они угрожают всем.
Тут ценны не каждая из этих мыслей по отдельности (первые две я обдумывал еще в брежневские времена), а именно комплекс - тоска по стабильности, и Путин мечтающий вернуть брежневизм и САМОМУ СТАТЬ БРЕЖНЕВЫМ! Ведь стабильный Брежнев - это время молодости Путина,начала карьеры в КГБ - в воспоминаниях золотое время.
Но это его стремление во-первых неосуществимо - время не движется назад и молодость не вернется, и стабильная империя тоже не вернется. А во-вторых опасно для всех соседей и для самой России может быть более всего.
Опасно, когда практический политик, да еще с неопределенным объемом властных полномочий, движем ностальгическими эмоциями, не известно, куда такое целеполагание может завести его самого и страну